Ласковый огонь - Страница 24

Анна торжественно раскрыла альбом и выдохнула:

— Вот! Это она, моя Габи. Этот альбом я всегда беру с собой.

Женское лицо на черно-белой фотографии было снято в полупрофиль и действительно рождало невольные ассоциации с актрисами прошлых лет. Белокурые волосы, зачесанные на прямой пробор, волнами ниспадали на плечи. Прелестный, слегка капризный рот, впалые щеки, тяжелые веки. Взгляд огромных светлых глаз — голубых или серых — казался рассеянным и печальным. Теперь, когда Сильвия знала о трагическом конце этой очаровательной женщины, ей казалось, что грустной она выглядит от предчувствия своей ранней гибели.

— Какая красивая! — тихо сказала она. — И какая грустная…

— На самом деле Габи не была грустной, — пояснила Анна. — Это последняя ее фотография. Иногда мне даже кажется, что этот снимок мистическим образом изменился после ее гибели.

Анна стала листать альбом дальше. И странное дело — почти на всех фотографиях белокурая женщина действительно улыбалась. Вот она держит на руках смешного кудрявого карапуза, рот которого кривится, судя по всему в преддверие плача. Вот обнимает за плечи красивого белокурого мальчика лет семи и смотрит на него с нежной улыбкой.

Сильвия вопросительно посмотрела на Анну, и та пояснила:

— Ты не ошиблась, детка, это действительно Оскар. Ну разве не маленький принц?

— Он просто чудо! — искренне восхитилась Сильвия.

— Анхен, я оставлю вас ненадолго, — вновь погрустнев, сказал Оскар и скрылся в комнате.

— Сколько лет прошло, а мальчик все еще не может смириться с этой потерей, — шепотом пояснила Анна. — Но сейчас, чувствую, он совсем не против, чтобы я поведала тебе о тайнах нашей семьи. Если бы речь шла о ком-то другом, я бы не посмела при нем показывать фотографии моей любимой сестры. Но тебя, детка, я отчего-то воспринимаю так, будто ты моя близкая подруга или родственница.

— Удивительно, но мне кажется точно так же, — ответила Сильвия, целуя Анну в щеку. — А отец Оскара, он есть в этом альбоме?

— Нет, Сильвия, у нас в доме нет ни одной фотографии этого человека, — строго проговорила Анна, и Сильвия почувствовала, что та внутренне напряглась. — Отец мальчика был довольно известным режиссером, он преподавал в актерской школе, где Габи была самой красивой и талантливой ученицей. Разумеется, он стал уделять ей повышенное внимание и совершенно вскружил голову, рассказывая, какие блестящие перспективы откроются перед ней благодаря его поддержке. Разумеется, он был женат, и, когда Габи сказала ему, что ждет ребенка, он сразу порвал с ней все отношения.

Габи делилась со мной всеми своими секретами, и я с самого начала была в курсе этого романа. Она была большой фантазеркой, мечтала о славе, которую, впрочем, вполне заслуживала. Как и многие молодые актрисы, она рисовала в своем воображении съемки в Голливуде, поездки на международные фестивали, получение высоких наград. Ты, наверное, теперь догадываешься, почему своего мальчика она назвала Оскаром?

— Да, теперь мне все понятно, — грустно улыбнулась Сильвия. — Она мечтала когда-нибудь получить эту престижную статуэтку…

— Совершенно верно, деточка, — кивком подтвердила Анна, кладя на ладонь Сильвии свою маленькую пухлую ручку. — Но злая судьба перечеркнула все эти мечты, и сын стал ее единственной и главной наградой. Впрочем, наш мальчик стоит тысячи этих бездушных статуэток. Он так обожал свою мать, так всегда жалел ее, словно чувствовал, как непросто приходится бедняжке в этой жестокой жизни. Наверное, поэтому с детства в его душе поселилось такое романтическое, совершенно рыцарское отношение ко всем женщинам…

— Это кто тут рыцарь? — с наигранной суровостью спросил внезапно появившийся на пороге и услышавший лишь обрывок фразы Оскар. — Каких еще таких героев вы обсуждаете без меня? Может, мне надо с кем-то сразиться за сердце прекрасной дамы?

— Речь о тебе, мой мальчик, — засмеялась Анна. — Это ты настоящий рыцарь с детских лет. А сражаться тебе ни с кем не надо. Что-то я вдруг ужасно захотела спать и уже минут пятнадцать сражаюсь со сном. Так что я вновь оставляю вас и советую вам последовать моему примеру и хоть немного поспать.

Оставшись вдвоем, Сильвия и Оскар не сговариваясь кинулись друг к другу. Их губы вновь встретились, и на какое-то время весь мир вокруг перестал для них существовать.

Потом Сильвия слегка отстранилась от Оскара и прошептала:

— Знаешь, у меня так бешено колотится сердце, что мне кажется, будто оно вот-вот разорвется… И учти, это притом что оно у меня крепкое и тренированное.

— Сильви, мое сердце давно погибло, и нет даже смысла его спасать, — засмеялся в ответ Оскар. — И если бы не Анна со своими поисками минеральной воды, оно, боюсь, разорвалось бы еще раньше. Между прочим, уверяю тебя, не пройдет и пятнадцати минут, как моя тетушка вновь начнет что-нибудь искать на лоджии. А мне так хочется побыть с тобой вдвоем. Но у меня сейчас возникла прекрасная идея. — Оскар лукаво улыбнулся, поднося к губам ее ладонь. — Ты ведь ужасно боишься огня, не так ли?

Сильвия кивнула и приподнялась на цыпочки, чтобы внимательно посмотреть в его глаза и понять, не смеется ли он над ней.

— Так вот, мы едем сейчас лечить твою фобию. Едем туда, где много воды, но в то же время будет огонь, которого ты не будешь бояться.

— Оскар, ты говоришь загадками, и мне становится не по себе. — Сильвия продолжала пытливо вглядываться в его лицо.

— Глупенькая, неужели ты думаешь, что я могу повезти тебя туда, где тебе будет плохо или опасно? — ответил Оскар и, нежно приподняв ей подбородок, слегка коснулся губами кончика ее носа. — Мы просто поедем на пляж, где нас застанет восход солнца.