Ласковый огонь - Страница 8

— Кто там, Ричи? — услышали влюбленные голос господина Кемаля, уже спешившего к своему любимцу.

Ульрих тихо чертыхнулся, а потом, как бы опомнившись, сказал Сильвии:

— Дорогая, прости, я потерял голову. Я не должен был делать это сейчас. Ведь совсем скоро ты станешь моей навсегда.

Он взял Сильвию за руку, тихонько вывел из беседки и повлек навстречу господину Кемалю. Ульрих прекрасно понимал, что отцу девушки едва ли понравится то, что он уединился с ней в темноте сада.

Шагнув навстречу хозяину дома, он молвил самым покорным тоном:

— Прошу прощения, господин Кемаль, что я похитил вашу дочь, но дело в том, что мы с Сильвией решили полюбоваться на звезды и обсудить в тишине кое-какие подробности свадебного путешествия. Представьте себе, я мечтал бы поехать с ней в Париж. Но Сильвия уперлась, так как во Франции она уже была. Ей не хватает экзотики, и она настаивает на Австралии…

Сильвия невольно открыла рот от удивления. Ни о каком свадебном путешествии они поговорить не успели, и ей оставалось лишь поражаться находчивости жениха, так ловко сумевшего выкрутиться из щекотливого положения.

— Ясно, — не слишком любезно пробурчал господин Кемаль. — Однако все, что касается предстоящей церемонии и материальной части путешествия, вам будет лучше обсудить со мной…

И молодые люди в сопровождении господина Кемаля и его верной собаки направились в гостиную.

В ту ночь Сильвия долго не могла уснуть. Вновь и вновь она мысленно прокручивала сцену в беседке. Смелые ласки Ульриха взбудоражили ее. Скорее всего, кровь горячих восточных предков вскипела в ее жилах, заставила потерять голову, забыть обо всех условностях и имидже правильной девочки из хорошей семьи.

Но все же какая-то малость удерживала Сильвию от того, чтобы назвать свое отношение к Ульриху любовью. При всех его положительных качествах что-то неуловимое настораживало ее в поведении будущего мужа, заставляло усомниться в искренности его чувств.

Нежность, о которой она мечтала и которая трудно поддавалась четкому определению, увы, не была свойственна ее жениху. Легкое прикосновение пальцев, мимолетные взгляды, заставляющие сердце трепетать, поцелуи, от которых поет душа и которые вызывают ощущение полета наяву. Где все эти фантастические моменты, о которых мечтает каждая юная особа?

Все дело в том, что ты, дорогая, начиталась слишком много классической литературы, сказала Сильвия сама себе, засыпая. Жорж Санд, Цвейг, Гюго с их описанием безумной, но часто платонической любви безнадежно устарели. Ты слишком многого хочешь от любящего мужчины, пылающего к тебе настоящей страстью…

Проснулась Сильвия в незнакомом месте. Она лежала на высокой и довольно жесткой кровати. Девушка хотела осмотреться, но не смогла это сделать, поскольку ощутила, что изо рта у нее торчит какая-то ужасная трубка. К тому же каждый вздох отдавался необъяснимой болью в груди. Невозможно было пошевелить ни рукой, ни ногой, поскольку конечности ее были чем-то закреплены, что вызывало ощущение полной беспомощности.

Что со мной? — подумала Сильвия. Где я нахожусь?

Она окинула взглядом казавшийся очень высоким белый потолок и, насколько позволяло боковое зрение, стены, окрашенные в бледно-голубой цвет. Все это как нельзя более напоминало больничную палату. Но такой поворот событий не укладывался у нее в голове. Она четко помнила, что заснула дома, в своей уютной и просторной постели на шелковой простыне, под любимым клетчатым пледом…

Сильвия застонала, и в ту же секунду на пороге комнаты появилась молоденькая девушка в форме медицинской сестры.

— О, фрейлейн, какая радость! — почти закричала она, молитвенно сложив ладони на груди. — Вы наконец пришли в сознание! Теперь все будет хорошо, главное не волноваться.

У девушки было фарфоровое личико с нежным румянцем, внимательные синие глаза и вздернутый нос, украшенный золотистыми веснушками. Из-под шапочки выбивались золотисто-рыжие кудряшки. Она была тоненькой, но неуловимо напоминала Сильвии ее добрую наперсницу Сабину, и это немного ее успокоило.

Сильвия уже хотела спросить девушку, что с ней случилось и как она оказалась в этой странной комнате, бывшей, по всей видимости, больничной палатой. Но сразу поняла, что сделать это решительно невозможно из-за противных трубок, которые, казалось, доставали до самого горла.

Она беспомощно округлила глаза и сделала слабый жест ладонью.

— О, фрейлейн, мы все за вас так переживали, — грустно промолвила девушка, — в вашем доме случился пожар. О, не беспокойтесь, ради бога, — добавила она, видя, что глаза Сильвии стали огромными от ужаса. — Все ваши близкие живы и здоровы. Вы одна были в доме, но вас, к счастью, спасли. А теперь вы поправитесь и отпразднуете свою свадьбу. А сейчас я позову врача, скажу ему, что вам лучше. Кстати, меня зовут Регина, и в больнице я работаю совсем недавно.

С милой улыбкой девушка дотронулась до руки Сильвии, как бы вселяя в нее уверенность в том, что все самое плохое позади, и направилась к выходу. Но тут же ей пришлось отпрянуть от двери, поскольку в проеме показалась Марта Кемаль. С глазами, полными ужаса, она ринулась в кровати, где лежала дочь, и едва смогла вымолвить плачущим голосом:

— Детка, какое счастье! Ты пришла в себя. Мы с папой чуть не умерли от страха за тебя. Каждый день я ходила в церковь и просила у Всевышнего, чтобы он дал тебе силы и здоровье вновь вернулось к тебе.

Сильвия слушала голос матери, доносившийся как бы издалека, и память возвращала ее в тот последний вечер. Она проснулась оттого, что кто-то стягивал с нее одеяло. Приподняв голову, она поняла, что это Рич. И тут ее нос уловил странный запах гари, который все больше наполнял ее комнату. За окном было уже светло, и Сильвия решила, что кто-то неподалеку жжет костер. В загородных домах люди имели обыкновение время от времени избавляться от накопившегося мусора. Рич тянул свою юную хозяйку к окну, подтявкивая жалобно и звонко. Но Сильвия бросилась к двери своей комнаты и открыла ее. Все вокруг было заполнено сизым дымом, мешавшим разглядеть даже ступени лестницы.